Памяти Жулика.

  Памяти Жулика.

Наверняка каждый знает слова Иисуса, сказанные Им во время Нагорной проповеди «Не противься злу». Но я, ни как не мог понять, что это значит, о чём идет речь, пока со мной не произошла одна история,  благодаря которой я понял истинный смысл этих слов. Эту историю я сейчас хочу рассказать.

 Десять лет назад у меня была дача на реке, в очень живописном месте. Я любил это место, да в него невозможно было не влюбиться. Горы, равнины, холмы, поля и река, всё это составляло великолепный пейзаж. В связи с этим на этой даче всегда бывало большое количество гостей, которые полностью разделяли мой восторг. А где гости, то там всегда много еды, шашлыков, колбасы и всего того, что так сильно пахнет и привлекает внимание бродячих собачек и кошечек. И вот в один из таких выходных, я заметил, что возле костра и стола трётся какая-то новая собачонка. Маленькая, лохматая, пыльная, черная, ночью вообще не заметная, она была настолько осторожная в общении с людьми, такая была недотрога, из рук не брала даже мяса, пусть была очень голодна, но зато могла втихаря прям с огня шампур свиснуть, ушлая была собачка,  мы его прозвали Жулик. Его повадки повлияли на его имя. В общем,  стали мы его естественно подкармливать,  он особенно не наглел, на первых порах. Но прибегать стал, впоследствии, даже уже и днём. И всё бы ничего было, если бы Жулик не стал, чувствуя свой собачий долг, служить. И служить он начал, естественно по ночам))). Днём он, где то отсыпался. А ночью принимался служить. Его пронзительный тонкий лай в ночной тишине был таким раздражающим, что я, не вынося вообще собачьего лая, а в особенности под самыми окнами, нервничал неимоверно! Будучи не однократно разбуженным этим лаем, я столько раз представлял страшные картины моей расправы над Жуликом. И когда это не помогало, я срывался с постели, шел на улицу и, бросал камни в сторону его гавканья. Я выпускал весь свой нрав наружу и вспоминал и его самого и его маму и даже бабушку в таких выражениях, что если бы собаки понимали человеческий язык, он бы конечно предпочел с дохнуть с голоду, чем еще раз прибежать на вечеринку. Но, собаки не понимают человеческих слов и моя пытка Жуликом продолжалась. Надо сказать, что кроме меня на него никто не обращал ни какого внимания. Но меня он по ночам доставал конкретно.

 И вот в одну из таких ночей, я принял решение на следующий день изловить Жулика, он уже привык, и даже давал себя погладить, глупый, и перевести на лодке на другой берег реки. А там лес, в котором расположены базы отдыха, и естественно там хватает своих собак, в особенности бездомных, которые харчуются от отдыхающих. Поэтому, я отдавал себе отчет в том, что миграция Жулика на тот берег, будет означать его смерть. Но я гнал от себя эту мысль, оправдывая, что там ему, мол, будет лучше.

На следующий день мы уже по темноте приступили к поджарке мяса, и естественно, унюхав запахи,  в кустах зашуршал Жулик. Я пошел, взял перчатки, потому что брать его голыми руками я брезговал, подманил наивную собачку, взял его за шкирки и посадил в мешок. Пока я ходил за вёслами, он был в этом мешке. Вернувшись я взял мешок и направился в сторону берега, там метров двадцать, но сделав шагов пять, я вдруг почувствовал, что то случилось в моей душе. Я начал явственно ощущать, как из мешка начали исходить некие волны. Эти волны так затрагивали мою душу, что я, пожалуй, могу сказать, что чувствовал на физическом уровне, как вся злость на Жулика превращается в любовь к нему. И я обратил внимание на то, что всё это время, которое Жулик сидел в этом мешке, он ни разу даже не пошевельнулся. Он ни сопротивлялся, он не кусался, не царапался, не лаял и даже не скулил. Он стал неподвижным. Он словно смирился, принял всё как есть, положился полностью на волю божью. И именно на это я тогда обратил внимание, на его смирение, и остановился. Я выпустил Жулика. И он смотрел на меня, а я на него, и так это длилось с минуту. С этого момента у него появилась своя глубокая миска и место на кресле в летней кухне. Вечером он прибегал, ел, и отправлялся на кухню и был там всю ночь. Мы с ним так сдружились, что я уж больше не брезговал его гладить, а он бегал везде рядом со мной. Его все начали называть «Твой Жулик». Приезжая на дачу, я первым делом звал Жулика, да он и сам меня встречал по пятницам еще километра за два до дачи. Я его любил. Но один раз, приехав, мой Жулик не прибежал, потом, через две недели я его нашел на горе, вернее, то, что от него осталось и похоронил. И всплакнул.

Вот так, бродячая, не понятно, откуда взявшаяся маленькая собачка преподнесла мне урок, который я никогда не забуду.