Долготерпеливый лучше храброго

Долготерпеливый лучше храброго, и владеющий собою лучше завоевателя города.
Прит. 16, 32
Научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем.
Мф. 11, 29

Брайтон Ривьер (Briton Rivière). Даниил в львином рву

  Человек не возбуждается гневом и яростью сам собой, если кто-нибудь не прогневляет его, а побуждается к этому или лицемерными друзьями, или явными своими недругами, оскорбляющими и преследующими его, которые или обижают его словом, осуждают и опорочивают, или же делом его оскорбляют. Из-за этого в человеке естественно вызываются гнев и ярость, и он в свою очередь платит жестокими словами и мстительными делами. Они становятся зверями по отношению друг к другу: и обижающий терзает, как бы зубами, злыми словами и делами, и мстящий терзает, воздавая злом за зло и обидой за обиду. И тот, кто может с Божией помощью укротить этого зверя, гневную, говорю, ярость, как в себе, так и в ближнем своем, тот добрый подвижник и храбрый борец.

Но для укрощения этого лютого зверя, природной, говорю, ярости и гнева, необходима великая сила, великая крепость, которая содержится не в волосах Самсоновых и не в бронях и оружии, а в самом кротком и незлобивом терпении: терпя победишь, не злобствуя укротишь.

Спросим премудрого Соломона, кого он назовет самым крепким и сильным? Он же отвечает нам, что нет никого крепче и сильнее, чем кроткий и терпеливый человек: «Долготерпеливый муж лучше, - говорит, - храброго и сдерживающий гнев лучше завоевателя городов» (Притч. 16, 32), то есть терпение и укрощение гнева сильнее, чем храбрость витязей.

Почему же долготерпеливый лучше и сильнее, чем крепкий, и укрощающий гнев лучше овладевающего городами? Потому, что терпеливый укрощает в себе и в ближнем своем зверя, сугубую, говорю, ярость. Сначала в себе, а потом в ближнем, ибо никто не может укротить ярящегося противника своего, прежде чем не укротит самого себя, никто не может уничтожить чужую гневную страсть, прежде чем сам не искоренит ее в своем сердце, и не одолеет ничьей злобы, если прежде всего сам не сделается незлобивым.

Но гораздо труднее борьба и подвиг - усмирить своего зверя, свою ярость, чем чужую. Укрощение чужой ярости есть дело искусства, а укрощение своей - дело крепкой и сильной души. Чужая ярость возбуждается случайно, своя же - природна, естественна, а для того, чтобы преодолеть что-либо естественное, необходима несравненно большая сила, чем для того, чтобы победить какого-либо врага. Многие победили целые царства, а себя одолеть не могли. Достоин всякого посмеяния Александр Великий, который, завоевав столько царств, покорил Азию и Африку, не только не мог укротить собственную ярость, но. Будучи сам побежден ею, умертвил во гневе ближайших и расположенных к нему друзей: Филота, Клита и Калисфена. Потому муж долготерпеливый лучше храброго и сдерживающий гнев лучше завоевателя городов, что он, прежде всего, побеждает в себе страсть гневную, а затем и укрощает ярость ближнего своего кротостью.

Как он делает это, объясняет святой Златоуст, который говорит: «Нет ничего сильнее кротости, ибо как возожженный огонь угашает вода, так и душу, яростнее огненной печи горящую гневом, угашает слово, с кротостью изреченное». И в другом месте: «В брани показанием храбрости бывает то, что воин убивает супостата, но еще яснее победа, когда побеждаешь обидчика терпением, ибо Бог дает тебе силы побеждать не сплетением рук, а терпением». Так говорит Златоуст.

Итак, ясно, что терпеливый и кроткий человек гораздо сильнее, чем сильный борец и храбрый воин, ибо он побеждает без оружия, одолевает без брани, что в Апокалипсисе очень хорошо объясняется в рассказе о видении Богословом Агнца.

Восхищенный в духе на небо, святой Иоанн Богослов видел Престол Божий и сидящего на нем Бога в славе неизреченной, держащего в деснице Своей книгу неведомых Божественных тайн, запечатанную семью печатями. И Ангел сильный провозгласил громким голосом: «Кто достоин раскрыть сию книгу и снять печати ее?» И никто не мог, ни на небе, ни на земле. И начал плакать святой Иоанн: «Я, - говорит он, - много плакал». Почему? Потому что никого не нашлось достойного раскрыть и читать сию книгу, и даже посмотреть в нее. Тогда один из старцев, сидящих окрест Престола Божия, утешает плачущего Иоанна, говоря: «Не плачь; вот, лев от колена Иудина, корень Давидов, победил и может раскрыть сию книгу и снять семь печатей ее» (Откр. 5, 2-5).

Услышав эти слова: «…вот лев», обратим к Нему мысленные очи наши и посмотрим, каков этот лев? И вот видим мы вместе со святым Иоанном, хотя и не столь быстрым и ясным умственным оком, что посреди Престола и четырех животных и посреди старцев стоял Агнец как бы закланный. И Он пришел и взял книгу из десницы Сидящего на Престоле. И когда Он взял книгу, тогда четыре животных и двадцать четыре старца пали пред Агнцем. И поют новую песнь, говоря: «Достоин Ты взять книгу и снять с нее печати, ибо Ты был заклан и Кровию Своею искупил нас» (Откр. 5, 6-9). Оставив изыскание о книге и печатях, мы будем говорить только об Агнце.

Не удивительно ли то, что было сказано: «вот, лев», а увидели мы не льва, а Агнца: назван «львом», а имеет образ агнца? И затем: образ агнца, а сила льва: «вот… лев победил». Не удивительно, когда лев кого-либо побеждает, ибо он царь зверей, сильный и грозный, похищающий и рыкающий, страшный не только для зверей, но и для людей.

Но какая сила у агнца? Какая гроза? Что он похищает? Какова его борьба и кто его боится? Как и кого он может победить?

Но чтобы яснее уразуметь силу, крепость и храбрость виденного Агнца, пойдем за святым Иоанном Богословом на песок морской и посмотрим, каково Его ратование, как и с какими супостатами Он борется? «И стал я на песке морском, - говорит Богослов, - и увидел выходящего из моря зверя с семью головами и десятью рогами» (Откр. 13, 1). И далее: «И увидел я другого зверя, выходящего из земли; он имел два рога» (Откр. 13, 11). И затем: «Зверь, выходящий из бездны» (Откр. 11,7). Все они собрались на брань. Против кого же они хотят воздвигнуть сию брань?

Слышим мы слова Ангела, говорящего Богослову: «Они будут вести брань с Агнцем» (Откр. 17, 14). Удивимся снова: столько страшных зверей ополчаются против одного Агнца! Разве не может каждый из меньших зверей в одиночку одолеть Агнца? Один волк гонит тысячу овец, а в Апокалипсисе против одного Агнца собралось столько зверей! Может ли одолеть их Агнец? Ангел повествует, что Агнец одолеет их. «Агнец, - говорит он, - победит их; ибо Он есть Господь господствующих и Царь царей» (Откр. 17, 14). Как же победил тех зверей Агнец? Богослов говорит, что они живые брошены в озеро огненное (Откр. 19, 20).

Уразумеем это объяснение силы, какую имеет терпеливая кротость и незлобие. Образ Агнца запечатлен кротостью, но имеет львиную силу. Кто достоин принять книгу тайн Божиих с дарами и печатями? Тихий Агнец. Кто достоин быть хвалимым и покланяемым Небесными Силами? Незлобивый Агнец. Кто силен победить тех страшных и лютых зверей, из моря, от земли и из бездны исходящих? Кроткий Агнец: Агнец победит их. Кто господствует над дольним и горним? Терпеливый, закланный Агнец, ибо Господь господствующих и Царь царей. Агнец сей, Богословом в Апокалипсисе виденный, является образом кротости и вместе непобедимой силы Самого Агнца Божия, взявшего грехи мира (Ин. 1, 29), Христа, Спасителя нашего, Который в вольном страдании Своем, как овца, веден был на заклание, и, как агнец, пред стригущим его безгласен (Ис. 53, 7), будучи злословим, Он не злословил взаимно; страдая, не угрожал (1 Петр. 2, 23).

Какого добра не соделала незлобивая и многотерпеливая кротость Его, какой чести не удостоилась? Каких зверей лютых не победила сила кротости Его? Каждый может убедиться и судить о том из Священного Писания. Кроме зверей адских, дьявола, говорю, и смерти, вольным страданием незлобивого Агнца побежденных, побеседуем и о злонравных людях.

Звери были архиереи иудейские, а с ними книжники и фарисеи, которые скрежетали на Него своими зубами, намереваясь живым пожрать Его. Звери были Пилат и Ирод, надругавшиеся над Господом нашим. Звери были избивавшие, заплевавшие, венчавшие тернием, пригвоздившие на Кресте Господа нашего. Не побеждены ли Им все эти звери и не ввержены ли в пропасть адскую? Мы же присоединим к этому, что и иных зверей Сей незлобивый наш Агнец Своею кротостью и долготерпением превратил в овец Своих.

Зверь был мытарь, чужое неправедно похищающий. Зверь был разбойник, устраивающий засады на дорогах и убивающий людей. Зверь была же наблудница, души человеческие на погибель уловляюшая. Зверь был сын блудный, вдали от отца погрязший во грехах и отцовское имение с блудницами расточивший. Сколько зверей Божие правосудие могло потребить с земли живых! Но кротость и долготерпение Агнца, Господа нашего, пощадив их по милосердию Своему, претворила их в добрых овец, из зверонравных сделала кроткими, из враждебных Себе возлюбленными друзьями Своими. И нам отсюда ясно видно, что агнчая кротость с терпением и незлобием побеждает все супротивное.

И потому, если ты хочешь одолеть врагов своих без брани, победить без оружия, укротить без труда и покорить себе, - будь кроток, терпелив, тих, незлобив, как агнец, и ты одолеешь, победишь, укротишь и покоришь. Хорошо убеждает нас в этом святой Иоанн Златоуст, который говорит так: «Пока мы будем овцами, одолеем и преодолеем, хотя бы окружили нас бесчисленные волки» (Беседа 33 на Евангелие от Матфея). Не только одолеем, говорит, но и преодолеем, если будем овцами.

Итак, мы видим, что терпение с кротостью, укрощающее яростное и гневное свирепство, побеждает в борьбе и подвиге духовном и соделывает мучеником, даже бы и без крови.

Сколько же светел венец сего подвига? Скажу дерзновенно, что он светлее, чем венец пророка Даниила, укротившего во рве львов, ибо он заградил уста львов и сделал их кроткими не своей человеческой силой; сила Божия сделала это чудо. Муж же терпеливый, крот кий, незлобивый укрощает лютых зверей - гнев, говорю, и ярость свою и ближнего своею собственной силой, хотя и не без помощи Божией. А потому разве может быть малым венец такого звереукротителя?

Все эти упомянутые добродетели: кротость, смирение и незлобие, можно считать за единое, ибо кротость ходит вместе со смирением, как говорит Господь: «Научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем» (Мф. 11, 29). «На кого Я призрю: на смиренного и сокрушенного духом» (Ис. 66, 2). А незлобие не отстает от них и как дружественное им обретает вместе с ним благодать у Господа. Приближаясь к Нему, как сказал Давид от лица Самого Господа: «Непорочность и правота да охраняют меня» (Пс. 24, 21). Однако каждая из этих добродетелей имеет особое истолкование своей силы.

Кротостью обозначается удержание гнева, укрощение ярости. Кротким называется тот, кто, будучи кем-либо опечален и имея возможность отомстить не мстит, не гневается и, оскорбляемый, не оскорбляет.

Смирение есть искреннее сознание своего ничтожества, презрение самого себя. Смиренным называется тот, кто зная свою немощь, греховность и непотребство, не превозносится в уме своем, считает себя ниже всех и хотя бы он преуспел в какой-либо добродетели, однако, исполненный страха Божия, называет себя рабом непотребным.

Незлобием называется или чистая совесть, неповинная ни в каком зле, или сердечная простота, украшенная праведностью, или незлопамятство, невоздаяние злом за зло.

Димитрий, митрополит Ростовский (1651-1709)

http://souz-moscow.ucoz.ru/new...

На главную