Россыпи, отблески и грани невидимого...
О сути
Камилла Лукпанова
Время безмолвно играет на флейте. Старый суфий все смотрит и смотрит в окно. Там за дувалом смеются дети. Там за дувалом черным-черно. На глиняных улицах дикие ветры знойных степей о свободе поют, и странно, так странно рождается в сердце какой-то до боли знакомый уют. И вот старый суфий уже засыпает с теплым лавашем в иссохших руках, ветры степные его забирают - гулять по просторам с полынью в зубах.
И там где хребет Алатау
Особенно тонок,
Выпирая наружу
Белой костью снегов
Встречает гостей тишиною ребенок
С янтарными пятнами вместо зрачков.
Уставшие веки едва прикрывают
Ослепший в безмолвии
Взгляд пустоты
Той девочки в черном,
С чьих пальцев стекают
Краски иллюзий, смертей и воды.
А где-то с другой стороны Вселенной
Висит человек на кресте:
Он мирно прощался
И тихо смеялся,
Но громко ходил по воде.
И, может быть, крест тот
Всего лишь приснился
Крестьянину с желтой Янцзы
Пока строгий Конфуций
Раскуривал опиум
И спорил о «ци» с Лао Цзы.
А где-то с другой стороны Вселенной
Сыпятся лотосом
Ленивые мысли.
Толстые довольные
Слизни
Ползают по дереву
Жизни.
Где-то танцует Кришна
А где-то пьяненький бомж,
Только тому, кто под деревом
Давно наплевать.
Ведь он научился,
Да он научился,
Он научился про все забывать.
А где-то с другой стороны Вселенной
Девочка в черном молча рисует свои натюрморты, проронив продрогшему старику одну фразу: «Просто полюби себя так, как люблю тебя Я».
И, наверное, у старика получилось. Ведь на следующий день его отслуживший, 80-летний футляр, с четками вместе скинули в яму с плитой-полумесяцем. Теперь, говорят, там бывает Аллах.