ИСТОКИ РУССКОЙ (РОССИЙСКОЙ) ФИЛОСОФИИ
Предпосылкой становления русской философии была особая «ойкумена»: необъятные просторы богатой земли и люди, адаптировавшие византийскую и степную (монгольскую) культуры. В «великом синтезе» трех культур: языческой, византийской и степной сохраняется их относительная самостоятельность, что определенным образом проявляется в разных исторических периодах и даже в поступках отдельных людей.
Особую роль сыграло принятие христианства на Руси. Духовная жизнь общества складывалась на базе Православной Церкви. Через нее шел процесс освоения произведений Василия Великого, Григория Нисского, Иоанна Дамаскина, прививалось уважительное отношение к философии. В этих работах отцов церкви философия рассматривалась как познание сущего; познание божественного и человеческого; как размышление о жизни и смерти; как уподобление Богу через культ добродетели; как искусство искусств и наука наук, ибо философия — это начало, это любовь к мудрости.
Усилиями первых просветителей — Кирилла (826–869) и Мефодия (820–885) философия сближается с моралью. По мнению просветителей, философия обеспечивает дорогу к истине, открывает человеку путь к Богу. Первая польза от философии — «разумение невежества своего». Суть второй пользы — создание условия для формирования мудрого и достойного поведения.
В становление русской философии свой вклад внесли митрополиты Иларион Киевский, Никифор Грек и Климент Смолятич.
Иларион Киевский, духовный наставник Ярослава Мудрого, в трактате «Слово о законе и благодати» не только своеобразно толковал тексты Ветхого и Нового Заветов, но и открывал дорогу к самобытности русской мысли. С его точки зрения, право сопряжено со свободой человека, а закон с «суетой земных страстей». Закон закрепляет рабство, а право обеспечивает свободу. Ветхий Завет ориентирован на закон, а Новый Завет — на право (благодать). В смене Ветхого Завета Новым Заветом Иларион видит жизнеутверждающую силу права, открывающего дорогу свободе; в смене доминанты в пользу права и свободы сущность развития истории человечества, ее смысл.
Позицию равновесия светской и духовной власти отстаивал духовный наставник Владимира Мономаха — Никифор Грек. Человек представляет не только небесную и тленную, божественную и тварную сферы, но и объединяет их. Через человека эти сферы сообщаются друг с другом. Посему светская и духовная власть должны не противостоять друг другу, а находиться в состоянии равновесия, друг друга дополняя.
Рассматривая соотношение разума и чувств, Климент Смолятич отдает предпочтение разуму, ибо чувства — опора души, а ум — ее руководитель. Усилиями Климента истины веры становятся объектом мышления, безусловность веры уступает место сомнениям.
Ретроспективный анализ творчества духовных наставников русских князей свидетельствует не только о становлении русской философии, но и о зарождении ее самобытности, обусловленной спецификой русской действительности. Философия обретает установку на рациональное освоение мира, хотя и в лоне христианства. Последнее оказало столь сильное влияние, что русская философия заявляет о себе как «философия жизни духа, а не отвлеченного разума».
Развитие русской философской мысли проходило в противостоянии двух тенденций. Одна ориентировала на самобытность, обусловленную своеобразием русской действительности. Вторая выражала стремление вписать Россию в общий процесс развития европейской культуры. Первоначально эти тенденции появляются внутри духовенства, которое раскалывается на иосифлян (сторонников централизации и упрочения светской власти) и нестяжателей, ратующих за духовное обновление Русской Церкви. Разум должен быть не средством достижения истины, а способом возвышения веры, очищением ее от коварства и стяжательства.
Что касается иосифлян, то это направление эволюционировало от апологии монашества к культу самодержавия. Иосифу Волоцкому (1439–1515) принадлежит идея легитимировать абсолютизм самодержавия, придав ему статус божественной власти. И хотя И. Волоцкий предпринял первые шаги к централизации светской власти, без чего было немыслимо образование государства на бескрайних просторах в условиях этнического и культурного многообразия, его фигура для России оказалась роковой. В духовной жизни общества наметился культ формы и размывание содержания. Концепция Нила Сорского о чистоте помыслов и укреплении духа уступает место конъюнктурным соображениям Иосифа Волоцкого. Не случайно произведение И. Волоцкого «Просветитель» было настольной книгой Ивана Грозного (1533–1584).
По времени русское Просвещение занимает период с середины XVI до первой трети XIX в., когда за «словом» просветителей последовало «дело» декабристов.
У истоков русского Просвещения стоит фигура первого инакомыслящего А. М. Курбского (1528–1583). Он открывает в России жанр обличительной публицистики, подняв вопрос о статусе светской власти, о пороках неограниченного самодержавия.
Курбскому принадлежит не только «История о Великом князе Московском». Он делает переводы произведений Иоанна Златоуста, Иоанна Дамаскина, Тертуллиана. Свои переводы снабжает предисловиями и краткими комментариями, выдвигая на первое место вопрос о соотношении веры и знания, души и разума, предопределяя тезис о двух истинах. Значительное внимание Курбский уделил становлению школьного образования, косвенно способствовал организации Киево-Могилянской академии.
Присоединение Украины к России (1654 г.) обусловило проникновение в Московию западной учености, что встретило резкое противодействие церкви. Оформляется новое противостояние — латинствующих (сторонников европейского образования) и грекофилов (староверов).
Позицию староверов наиболее адекватно выразил протопоп Аввакум Петров (1621–1682). По его мнению, стадо Христово должно сохранять простоту ума и чистоту сердца, поэтому оно не нуждается ни в риторах, ни в философах. Истинной ценностью является вера и только вера.
Феномен протопопа Аввакума необычайно сложный, но за этой противоречивостью просматривается целостная натура, ориентированная на укрепление духа и чистоты помыслов как духовной, так и светской власти. Вся его жизнь — это служение Отечеству.
Если протопоп Аввакум определил позицию грекофилов, то позицию латинствующих — Симеон Полоцкий (1629–1680) и его ученики. Усилиями латинствующих в Москве была открыта Славяно-греко-латинская академия. Несмотря на заявку о том, что «знание есть необходимое условие для понимания природы мира и его последующего освоения», Московская духовная академия не стала центром светских наук и просвещения.
В отношениях грекофилов и латинствующих проявилось не только прошлое противостояние нестяжателей и иосифлян, но и будущая конфронтация славянофилов и западников.
Новая волна просветительского движения связана с деятельностью Петра Первого. Он мечтал о том, чтобы «пересадить» материальную и духовную мощь Европы на российскую почву. В своей деятельности Петр опирался на Феофана Прокоповича, В. Н. Татищева, А. Д. Кантемира и др.
Феофан Прокопович (1681–1736), автор трактата «Духовный регламент», обосновывает идею приоритета государства над церковью. Имперская идея Ф. Прокоповича уходит корнями в наследие И. Волоцкого, инициировавшего процесс секуляризации общественного сознания и централизации светской власти. Церковь в России не может быть государством в государстве, ибо торжество самодержавия отвечает природе русского народа. Двоевластие, как правило, порождает раздоры и смуты. Идеал монарха Прокопович видел в Иване Грозном. Именно его он рекомендовал Петру как образец для подражания.
В вопросах веры Прокопович придерживался толерантности, полагая, что Библию следует понимать «не в буквальном, но в аллегорическом смысле». Его восхищала логика, ибо она, обеспечивая культуру мышления, освобождала разум от ложных взглядов и пустой веры.
Самобытным представителем «ученой дружины» Петра был Василий Никитич Татищев (1686–1750). Он полагал, что наука нужна человеку для того, чтобы он мог себя познать. Ему принадлежит первая в России классификация наук, основание которой составляет полезность. Рассматривая философию как науку наук, он считал, что запрещают или недооценивают философию либо невежды, либо те, кто сознательно стремится удержать народ в невежестве и раболепстве.
Антиох Дмитриевич Кантемир (1708–1744) много внимания уделял переводческой деятельности. Заложил основание русской терминологии, разъяснил основные философские понятия.
Классический период русского Просвещения представляет Михаил Васильевич Ломоносов (1711–1765). Глубокую поэтически образную характеристику ученого-энциклопедиста дал А. С. Пушкин: «Он создал первый университет. Он, лучше сказать, сам был первым нашим университетом».
Ломоносов был прежде всего крупнейшим естествоиспытателем. Философских проблем он касался постольку, поскольку они могли иметь отношение к его научным исследованиям. Подвергая критике религию и не отвергая существование Бога, он стоял на позициях деизма. Мир материален, развивается по внутренним законам, но его сотворил Бог и придал ему первотолчок. Следовал Ломоносов и теории двух истин, полагая, что «негоже математику циркулем мерить божескую волю, также глупо химию учить по псалтырю». Мир веры и мир знаний имеют собственные сферы, а посему они не должны вступать в противоречие друг с другом.
Просветительскую «эстафету» М. В. Ломоносова приняли Д. С. Аничков, Я. П. Козельский, С. Б. Десницкий, внеся вклад в разработку социологических проблем, рассматривая вопросы «совершенствования общества и разумного устройства государства». Один ищет причину религиозных представлений, второй задумывается над тем, почему труд перестает быть нравственной силой, а третий предлагает оригинальную концепцию общественного прогресса. Предвосхищая материалистическое понимание истории, Десницкий рассматривает историю как смену форм трудовой деятельности людей.
Оставил свой след в просветительской деятельности и историк России М. М. Щербатов, автор памфлета «О повреждении нравов в России», где он подчеркивает, что «с исчезновением страха перед адом исчезает и любовь к Богу». И этому способствовали реформы Петра, разрушившие устои самобытной России.
Своей деятельностью это поколение просветителей подготовило ту атмосферу, в которой сложилась философия А. Н. Радищева (1749–1802). Его просветительская философия носит крайне радикальный характер, что дает Екатерине II повод считать Радищева «бунтовщиком», хуже Пугачева. А «Путешествие из Петербурга в Москву» царица называла книгой «криминального намерения».
Своим трактатом «О человеке, о его смертности и бессмертии» Радищев заложил традицию русской философской антропологии. Ключом к антропологии служило «правило сходственности» — все, что можно сказать о животных, можно сказать и о человеке. В природе имеет место не смерть, а разрушение и преобразование. На определенном этапе тело человека распадается и «каждое начало отходит к своей стихии».
Что касается души, то поскольку Бытие вечно, то и душа должна обладать вечностью. Но, обосновав бессмертие души, мыслитель не решил вопрос о форме ее существования. Ему не удалось перевести проблему души в плоскость проблемы сознания. Отсюда обреченность души на вечное существование и переход от одной телесной организации к другой. Рассматривая проблему бессмертия человека, Радищев продемонстрировал, что она не решается ни с позиции идеализма, ни на платформе механистического материализма.
Российская философия изначально ориентируется на производство и воспроизводство культуры, как условия мудрого и взвешенного решения дилеммы: свобода или хлеб при ясном понимании того, что если человек выбирает свободу, то он обязательно обретает и хлеб, если же он выбирает хлеб, то он теряет и то и другое.
Завершает просветительский этап развития российской философии А. И. Галич (1783–1848). В своем трактате «Картина человека» русский мыслитель рассматривает человека как соборное место мироздания, гармонизирующее «сосредоточие» мира. Познание мира прямо и непосредственно замыкается на самопознание человека. Без знания природы не бывает истинной антропологии. Без учения о человеке не может быть науки о мире.
Своим учением Галич заложил предпосылки философии «русского космизма».
Отмечая самобытный характер русской (российской) философии, нельзя умолчать о влиянии западной философии. Русское общество XVIII в. было знакомо с философией французского Просвещения. Оно восхищалось ее остроумием и новизной. Но глубокого следа на русской почве французская философия не оставила.
В начале XIX в. в Московском университете осваивали философию Г. Лейбница в вольфианском изложении, но она была известна только специалистам.
С развитием немецкого идеализма на Западе и в России начинается увлечение философией Канта, Фихте, Шеллинга, Гегеля. Наиболее популярен был Шеллинг.
После пришло увлечение марксизмом. Русский марксизм заявил о правопреемственности марксизма, реализовав свой российский характер.
Несмотря на культурную горизонтальную преемственность, российская философия сохранила свое лицо. Гарантом ее самобытности и самостоятельности являются ее генетические основания, ее собственные корни.
"Философия для аспирантов" Кальной Игорь Иванович